От варшавских кармелитов мне досталась вчера контрамарка в оперу, и я попал на "Лукрецию Борджа" Доницетти.
В опере я не бывал сто лет, в опере варшавской - вовсе никогда, и потому пошел охотно и с любопытством.
О здании театра много говорить не буду: послевоенной постройки, он выполнен с размахом и претензией на роскошь, которая еще больше подчеркивает недостаток вкуса. Но обустроено удобно, по этажам развозят лифты, видно отовсюду хорошо - я-то сидел по контрамарке на галерке! - и замечательная акустика.
Пели по-итальянски, а наверху такое неброское электронное табло с польским переводом в две строки, вполне наглядно. Либретто, впрочем, пересказывать тоже не буду: скажу по совести, что ничего глупее мне в жизни не встречалось. Однако в опере либретто вовсе не главное: чудная итальянская музыка, не первокласная, конечно, далеко уступает и "Лючии", и "Дону Паскуале" самого же Доницетти, однако вполне приятная, но прежде всего, просто замечательный исполнительский состав! Должен признаться, что "в живую", не в записи, такого прекрасного состава мне слушать еще не приходилось.
Все пели чудесно, и хор, и солисты, и особенно солистка - красивое драматическое сопрано, и оркестр был на высоте, и на сцене все держались очень артистично, словом - исполнение на полных пять с плюсом!
И это мне тем более приятно, что это - мое последнее впечатление от оперы, как оперы, поскольку, как я думаю, в оперу я больше не пойду никогда, и сейчас объясню, почему.
До вчерашнего вечера я просто себе не представлял, как далеко зашла порча современного мира. Да, гей-парады, да - педераст-мэр Парижа, но все же это оставалось как-то за пределами ясного сознания: ни гей-парадов, ни мэра Парижа я "в живую" не встречал. К тому же, гей-парад, он так и заявляется, как гей-парад, никто на нем притворяется, что это что-то другое, и мэр Парижа, наверное, у себя на работе не сексуальные свои пристрастия выказывает, а делом занимается (но все-таки, если мэр города содомит, то как назвать сам город? - впрочем, теперь его, может, уже переизбрали, давно я там не был).
Словом, гей-парад это одно, в конце концов, не хочешь, не ходи, и совсем другое, когда идешь ты послушать классическую оперу, а оказываешься участником того же гей-парада, если не хуже: режиссер ухитрился воткнуть в классический сюжет совершенно непристойную мизансцену. Подробностей воспроизводить не буду, просто, воспользовавшись тем, что по сюжету у главного героя имеется боевой друг, режиссер заставляет этих боевых друзей на фоне вполне невинного текста откровенно изображать взаимную страсть.
Каких пристрастий держится сам режиссер, судить не берусь: может, он просто конъюнктурщик, но тогда - что за чудовищная конъюнктура!
При этом непристойность мизансцены заключалась не только в гомосексуальности: гомосек ты или нет, но есть такие позы и жесты, принимать и делать которые на людах по-всякому непристойно.
Не буду, однако, изображать политкорректность и говорить, что непристойность зацепила меня больше, чем гомосексуализм, в конце концов, дозволенный законом.
Законом Божиим он осуждается строго и однозначно, и потому туда, где я своим присутствием поддерживаю его хотя бы косвенно, я больше не пойду. До вчерашнего вечера я думал, что для этого достаточно не ходить на гей-парады. Вчера я убедился, что и в оперу тоже. Значит, больше я не пойду и в оперу.
А для тех, кому недостаточно закона Божия, сошлюсь на обыкновенную человеческую логику.
Общепризнано, что Иммануил Кант был одним из величайших умов человечества. И этот ум сформулировал этический принцип, который назвал "категорическим императивом". Он вывел его из рассуждений, не из Божественного Откровения. Вот как звучит этот императив:
"Поступай так, чтобы каждый твой поступок мог сделаться всеобщей нормой".
Т. е. если все вдруг захотят поступать так же, как ты, вреда от этого не будет.
И не надо глупых возражений типа: "Значит, если я захочу поехать вот этим автобусом, и все захотят поехать этим же автобусом, то разве не получится смертельной давки, т. е. беды?"
В том-то и дело, что хотеть я должен ездить не в первом попавшемся автобусе, а в таком, в котором есть для меня место, а если места нет, то я подожду следующего. И если все будут себя вести точно так же, никакой давки не получится. С автобусами, собственно, так оно и происходит в цивилизованных странах.
А теперь представим себе, что выйдет, если все захотят поступать так же, как гомосеки. Человечество вымрет за одно поколение.
Поэтому гомосексуализм равнозначен человекоубийству.
Источник: "Аминь-комиксы"
На 
См. 
